Холодные дни - Страница 92

Мой брат бросил на меня взгляд в зеркальце заднего вида и поморщился.

– Ты выглядишь ужасно.

Я мог видеть только одним глазом. Я потянулся рукой к другому, и выяснил, что он залеплен кровью, которая уже начинала подсыхать. Я наклонился, чтобы посмотреть в зеркальце заднего вида. С этой стороны моей головы крови натекло много. Крючки, когда их выдирали, понаделали пусть и не слишком больших, но уродливых дыр в моей коже.

Кэррин мельком – буквально на секунду – взглянула на меня и слегка побледнела, но не позволила никаким иным эмоциям проявиться на ее лице.

– Похоже, мы оторвались. За нами никого нет.

Томас хмыкнул.

– Они умеют пользоваться магией, а Гарри оставил не так мало крови на земле. Если они решат последовать за нами, они это сделают.

– О черт, – вздохнула Мёрфи. – Зáмок?

– Чтобы люди Марконе смывали с него кровь? – спросил Томас. – Нет уж.

– Аминь, – нетвердым голосом согласился я.

– Тогда куда? – спросила Кэррин. – В твою квартиру?

Томас замотал головой.

– Слишком много народу увидит, как мы его привезем. Вызовут полицию. И Лара не спускает с квартиры глаз. Если я привезу туда раненного чародея, она появится быстрее, чем официант в «Джимми Джонсе».

Он невольно крякнул, когда машина налетела на выбоину в асфальте.

Кэррин повернулась к нему и наклонилась, чтобы получше рассмотреть.

– Ты ранен.

– Всего одно попадание, – спокойно сказал Томас. – Если бы было что-то серьезное, я бы уже истек кровью. А это пуля в живот. Не о чем беспокоиться.

– Не будь идиотом, – сказала Кэррин. – Ты знаешь, как быстро развивается сепсис при таких ранах? Надо этим заняться.

– Ага, как только мы где-нибудь остановимся.

– У Молли, – сказала Кэррин. – Ее жилье под эгидой Свартальхайма. Без серьезного боя туда никто не попадет.

– Правильно, – сказал я заплетающимся языком. – Туда.

– Черт бы тебя драл, Дрезден, – сказала Кэррин сердито. – Просто лежи, пока мы не сможем тебя осмотреть.

Я отсалютовал ей правой рукой и задержал движение, чувствуя в руке непривычную тяжесть. Я присмотрелся. С руки свисал Капитан Крюк, с полдюжины шипов, которыми были утыканы его доспехи, застряли в ткани моей куртки. Я всмотрелся в маленькую вооруженную фигурку, а потом потыкал его пальцем. Он, оставаясь в полубессознательном состоянии, издал слабый стон, но крючки не давали ему пошевелиться.

– Ха, – сказал я. И потом захихикал. – Ха. Ха-ха-ха-хехехе.

Томас посмотрел на меня через плечо и заморгал:

– Это еще что за чертовщина?

– Бесценные разведданные, – ответил я.

Томас удивленно поднял брови:

– Ты собираешься допрашивать этого малыша?

– Если у Молли есть кухонная спринцовка, мы сможем устроить ему пытку водой, – едко сказала Мёрфи.

– Расслабься, – сказал я. – И веди машину. Нам надо…

Но я забыл, что собирался сказать, насчет того, что нам следует сделать. Наверное, хихиканье отняло у меня последние силы. Мир повернулся набок, и кожа заднего сидения прижалась к моей неизраненной щеке. Чувство было прохладное и приятное – резкий контраст с волнами чистой боли, пульсировавшей в моем теле с каждым ударом сердца.

Мир не погружается во тьму, как принято говорить, он превращается в беспокойный мрачный красный цвет.

Глава 27

Я очнулся, когда кто-то ткнул тавром для клеймения скота в мою шею.

Ладно, ничего подобного не было, но в это время я начал приходить в сознание, и ощущение испытал именно такое. Я выругался и замахал руками.

– Держите его, держите! – напряженным голосом сказал кто-то. Ладони легли на мои руки, придавливая их к гладкой жесткой поверхности подо мной.

– Гарри, – сказал Томас. – Спокойно, Гарри, спокойно. Ты в безопасности.

В глаза мне бил свет. Это было неприятно. Я щурился до тех пор, пока не смог рассмотреть Томаса, – вверх ногами – склонившегося надо мной.

– Ну вот так, – сказал Томас. – А мы уже начали беспокоиться. – Он убрал ладони с моих рук, и то ли погладил, то ли пошлепал меня по лицу. – Ты все никак не приходил в себя.

Я проморгался и увидел, что лежу на столе в квартире Молли, на том же месте, где в начале дня мы осматривали раны Томаса. В воздухе резко пахло дезинфектантами. Я чувствовал себя ужасно, но не так ужасно, как в машине.

Я повернул голову и увидел маленького крепыша с копной черных волос, крючковатым носом и блестящими умными глазами. В одной руке он держал металлическую чашу, в другой – пару узконосых пассатижей, и с металлическим звоном бросил что-то в чашу.

– И он только что очухался? – спросил Уолдо Баттерс, самый башковитый в Чикаго медэксперт. – Скажите мне, что это вас немножко не пугает.

– О чем ты говоришь? – спросил я.

Баттерс приподнял металлическую чашу, наклонив ее так, чтобы я мог видеть, что внутри. Несколько крошечных, блестящих, острых, окровавленных кусочков металла.

– Зубцы от рыболовных крючков, – сказал он. – Несколько штук обломились и торчали в твоей шкуре.

Я издал хриплый звук. Мой коллапс в машине стал понятнее.

– Ну да, – сказал я. – Любой кусочек железа попадает мне под кожу, и это уже вредно для феноменальных возможностей Зимнего Рыцаря. Здравый смысл улетучивается в миг.

Я начал садиться. Баттерс очень мягко положил ладони мне на грудь и толкнул назад на стол. Жестко толкнул. Я удивленно заморгал.

– Обычно я не очень агрессивен, – сказал он извиняющимся тоном. – В принципе я не лечу людей, пока они живы. Но если уж я собираюсь сделать это, то собираюсь сделать это как надо. Итак. Ты лежишь до тех пор, пока я не скажу, что ты можешь встать. Понял?