Холодные дни - Страница 12

Где-то в зале снова зазвучала симфония. Молчаливое кольцо из злобных персонажей страшных сказок распалось с плавным изяществом, и через несколько секунд уже казалось, что все это – дикий, бурный и невероятно шикарный бал-маскарад.

Глаза Мэйв сверкнули, она резко развернулась на месте, демонстрируя все свои прелести, издевательски тряхнула волосами, и исчезла в толпе.

Я повернулся к Сариссе и увидел, что она потрясенно смотрит на меня округлившимися глазами.

– Вы ее отвергли!

– Угу.

– Никто так не поступает! Здесь – никто.

– Подумаешь.

– Вы не поняли. Оскорбление, которое вы только что нанесли ей – это… это…

Сарисса покачала головой и закончила, понизив голос:

– В ее глазах вы только что заслужили того, чтобы с вами посчитаться.

– Что должно было случиться рано или поздно, – сказал я. – Меня беспокоит другое – ее ответ.

– Музыка? – спросила Сарисса.

– Ага, – кивнул я. – А через минуту, вероятно, начнутся танцы. Могло быть и лучше.

– Могло быть гораздо хуже, – возразила она. Потом сделала глубокий вдох и снова подхватила меня под руку. – Первый раунд вами выигран.

– Я всего лишь пережил его.

– Здесь это уже победа.

– Значит, если мы выиграем остаток ночи, это будет неплохим началом.

Я осмотрелся вокруг и сказал:

– Пошли.

– И куда мы идем?

– Куда-нибудь подальше от середины зала, – проворчал я. – Где можно прислониться к стене. И чтобы там были закуски. Я помираю с голоду.

Глава 5

На вечеринках мне всегда не по себе. Может быть, я просто не тусовщик?

Я чувствую себя не в своей тарелке, даже если там нет толп чокнутых эльфов, громадных чудищ и психопатичных королев фэйри. Думаю, это потому, что я никогда не знаю, чем себя занять.

Я о том, что выпивка там есть, но я не люблю напиваться, и уверен, что в пьяном виде не становлюсь более обаятельным. Ну разве что более отвязным, причем не в самом хорошем смысле слова. На вечеринках всегда играет музыка, но я так и не освоил танцы, в которых звучит электрогитара. Есть народ, чтобы поболтать, бывают и девушки, с которыми можно пофлиртовать, но если исключить из разговора все те глупости, которыми я обычно занимаюсь, то не особо-то я и интересен. Я люблю читать, сидя дома, или гулять с собакой – словно пенсионер. Кому интересно об этом слушать? Особенно если приходится постоянно перекрикивать музыку, под которую никто не танцует.

Так что я просто торчу там, но не выпиваю, слушаю музыку, но не танцую, пытаюсь разговаривать с почти незнакомыми людьми о чем угодно кроме собственной нелепой жизни, а они в свою очередь пытаются делать то же самое. Раз за разом повисают неловкие паузы. И тогда я начинаю задумываться, на кой ляд я вообще туда пришел.

Адские колокола, на вечеринке с монстрами мне все-таки проще! В том смысле, что я по крайней мере представляю, чем заняться на такой тусовке.

Закусочный столик был накрыт на копии люка, который в моей старой квартире вел в подвал. В этой гигантской модели люк был открыт, то есть в ледяном полу зияла дыра и, неудачно поскользнувшись, можно было провалиться в Стигийскую тьму. Я подумал, сохранили ли они масштаб и для глубины.

Столик был заставлен всевозможными угощениями, но, несмотря на все их разнообразие, выглядели они как самая обычная пища. Понюхав воздух, я убедился – это была жрачка для смертных, никакой тебе сказочной амброзии фэйри.

– Слава богу, – сказала Сарисса, взяв пару тарелок. – Настоящая еда! Я уж боялась, что кроме цветочных сладостей, здесь опять ничего не будет.

– Подожди, – сказал я. – Ты уверена, что это съедобно?

– Разве вы не чувствуете запах? – спросила она. – Это я всегда могу определить. Местная кухня… не слишком-то изыскана. Самое первое, чему я научилась здесь – это распознавать еду.

Она начала накладывать закуски на обе тарелки – в основном то же самое, что выбрал бы я сам. Что ж… Почти три месяца она по сути была моим диетологом, и заранее знала, что мне нравится, а что нет.

Странно. Если бы у меня была… жена или вроде того, с ней так бы оно и происходило?

Стоп. И откуда, черт возьми, взялась эта мысль? О предполагаемой – пусть и тотально вывихнутой – домашней жизни? Несколько секунд мое сердце стучало, словно кролик по барабану. Адские колокола, это что же – приступ паники? При одной мысли о том, что я мог бы назвать женщину своей женой? Хотя… если поразмыслить, как следует – мне кажется, я ни вслух, ни про себя не произносил это слово, думая одновременно о себе и о какой-нибудь женщине. Сознательно, во всяком случае.

Я покачал головой и отложил эту мысль, чтобы обмозговать ее позже, когда на спине у меня не будет красоваться огромная мишень.

Я предоставил Сариссе выбирать для нас еду, а сам осматривался в поисках кого-то или чего-то подозрительного. Секунд через двадцать я решил, что это совершенно бесполезно, и ограничился тем, чтобы хотя бы не прозевать кого-то, кто бросился бы на нас с ножом и устрашающими воплями. Я держал свои защитные заклинания в полной боеготовности – так сказать, на самом краешке сознания, и готов был, если понадобится, извергнуть их в реальность в долю секунды.

Я высмотрел отличный, тихий уголок рядом с гигантской каминной полкой, возвышавшейся над огромным камином, место, где мы могли бы уютно пристроиться, взял у Сариссы тарелки, и мы направились в ту сторону.

Какая-то знакомая фигура возникла из толпы на нашем пути, и неожиданно для себя я расплылся в улыбке. Существо, которое, прихрамывая и опираясь на тяжелый узловатый посох, приближалось ко мне, было не выше пяти футов. На нем была мантия с капюшоном из неокрашенного полотна, опоясанная длинной мягкой веревкой, за которую были заткнуты три свернутых полосы красной ткани – официальные накидки старейшин Белого Совета чародеев, снятые с них после того, как старейшины эти пали от его руки в поединках.